Краткая история хипстеров



Первые хипстеры появились в начале 40-х годов прошлого столетия. Парни и девушки, проповедовавшие идеи вроде сексуальной раскрепощенности и созерцательно-наплевательского отношения к обыденности, разговаривали на сленге, были двумя руками за легкие наркотики, язвительно шутили по поводу мещан вокруг и гордились своей бедностью и неприспособленностью к общественно-политическим устоям социума. Упорно зарабатывать деньги считалось уделом больше ни на что не годных масс. Вести беседы человеческим языком на бытовые темы — преступлением. Тратиться на что-либо обывательское — неимоверной глупостью.

Всех хипстеров объединял джаз. Но есть большое подозрение, что они его слушали не из-за того, что он их так здорово цеплял, а просто потому, что на тот момент был единственной доступной прогрессивной музыкой. Из всего джаза хипстеры котировали его самый свежий в то время стиль — бибоп. После свинга 30-х, он был следующей ступенькой в сторону от академизма и приторного оркестрового «правильного» джаза. Артисты экспериментировали с ритмами, формами и гармониями, их джаз был скорее какофонией, чем музыкой, то есть чем-то максимально не каноническим и актуальным.

Их музыкальными героями были джазмены вроде Чарли Паркера (Charlie Parker), Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie) и Бинга Кросби (Bing Crosby). Последнего можно брать за эталон хипстера того времени. Бинга Кросби называли Геккельбери Финном от джаза. Скользкий, хамоватый, всегда позитивный и расслабленный, актер и певец появлялся на сцене в полосатом костюме, соломенной шляпе и с тростью. Пел жизнерадостные куплеты и проповедовал принцип: «жизнь нужно прожить легко и несерьезно».

Изначально явление возникло в среде белых и, ко всему прочему, первые хипстеры копировали манеры и повадки чернокожих артистических аутсайдеров, перенимали у них некоторые сленговые слова и мимику с движениями. Ну и, опять же — джаз. Хипстеров 40-х можно считать первыми захватчиками музыкальных субкультур чернокожих. За пятнадцать лет до того, как белые отобрали у них рок-н-ролл, и почти за пол века до того, как взялись за хип-хоп. Вообще, хипстеры невольно спровоцировали столкновение между ортодоксальными чернокожими джазменами и современной белой молодежью. Первые отстаивали гарлемский реннесанс и были уверены, что джаз — музыка людей с черным цветом кожи. Вторые представляли себя популярным авангардом и старались не реагировать на бухтение стариков.

Первые хипстеры просуществовали где-то до 60-х и толком после себя ничего не оставили. У них был бибоп, но эта музыка, скорее всего, прекрасно бы развивалась и без хипстеров. Диззи Гиллеспи когда-то оправдывался перед журналистами по поводу того, что современный на тот момент джаз у публики ассоциировался исключительно с бездельниками и наркотиками. Говорил, что, во-первых, не нужно быть ханжами, а во-вторых, что действительно классные артисты прежде всего делают музыку и мало обращают внимание на тусовку вокруг. Пианист Ленни Тристано (Lenni Tristano) заявлял, что практически все бэнды, вышедшие из хипстерской среды, занимались эпигонством, и двигало ими главным образом желание быть модными ребятами, которые играют модный джаз. С другой стороны, изначально бибоп был обязан своей популярностью именно хипстерам. Среднестатистические обыватели узнавали об этой музыке из газетных статей, в которых рассказывалось о новом типе аутсайдеров.

О хипстерах того времени есть несколько эссе, самое основательное из которых — White Negro Нормана Мейлера (Norman Mailer). Ни манифестов, ни каких-нибудь канонических текстов о себе хипстеры не создали. Кэб Келлоуэй (Cab Calloway) выпустил стебный хипстерско-человеческий словарь, а Гарри Гибсон (Garry The Hipster Gibson) сочинил несколько песен о хипстерах и поместил на конверте одного из своих альбомов краткий хипстерский разговорник. Из него можно узнать, что выражение «форма в драпировке» означает стильно одетого человека, а «как ребенок, не имеющий матери» — спокойного и рассудительного. Почти что слог поэтов-символистов.

Термин «хипстеры» снова всплыл в конце 90-х. Им обозначили ту часть молодежи, которая предпочитала нерадикальную альтернативу массовой культуре. Деклассированные элементы под определение не попадали, скорее это был средний класс. С определением классических хипстеров, которое дал Гарри «The Hipster» Гибсон (персонажи, прущиеся от хот-джаза), новая публика имела мало общего. Остался разве что апломб, показательная нелюдимость и надменное отношение к окружающим, не принадлежащим к касте.

Культура хипстеров интересна тем, что она бесконечно бесплодна. Хипстерами, отчасти, были панки и рейверы 90-х. В некотором роде — битники. Хипстерами были и хиппи. Керуак писал, что по Америке бродит целая народность — лузеры, которым нет дела до объективной реальности. Они принимали LSD и марихуану, сочиняли безумные и наивные стихи, делали новую, интересную музыку. У них была своя журналистика, свои звезды, свои авторитеты. Ричард Бротиган — как альтернатива Солу Беллоу, Jefferson Airplane — Элвису Пресли. Том Вульф — сотням газет для офисных клерков и домохозяек.

Все эти субкультуры организовывали свою собственную среду, вращались в ней замкнуто, разговаривали на только им понятном языке, были полны презрения и творческой злости к поп-культуре. Но только хипстеры не используют эту почву для чего-либо созидательного. Это отличный пример постмодернизма, течения, которое полностью состоит из заимствований и ими же и заканчивается. Или, как писал Уэльбэк, «мира, как супермаркета». И, кажется, понятно, почему они снова появились. Первые хипстеры были чем-то вроде реакции на финансовый кризис, тоталитаризм и пару мировых войн. Нынешние — что-то вроде изжоги общества, пережравшего информации, брэндов, трендов и товаров массового потребления. Ничего личного, просто несусветная апатия. Ну и извечное максималистское желание, не смотря ни на что, быть моднее всех.

Хипстеры современности. "Про" и "контра".

Эти люди носят узкие джинсы или цветные лосины, отращивают челки, надевают большие очки без диоптрий, в прошлом году у них были в ходу геометрические принты, теперь их сменила клетка и футболки старых рок-групп, их регулярно можно застать в "Винзаводе", магазине "Республика" или клубе "Солянка" (это если в Москве), в кармане у них молескин (небольшие записные книжки; в свое время ими пользовались еще такие художники как ван Гог и Дали. Для хипстера это больше, чем блокнот — это фетиш. Попутно это — знак "для своих"), в руке пленочная мыльница - в общем, понятно, о ком идет речь…..

Хипстеры устраивают вечеринки с «самой-пресамой» актуальной музыкой, одеваются во вполне брэндовые шмотки (даже если оказывается, что те стоят копейки и найдены по распродажам), изучают современный музыкальный контекст по блогам, с критикой знакомятся на сайтах вроде Pitchfork и, кажется, никогда не улыбаются. Три года назад хипстеры провозглашали главной музыкой нью-рейв, сейчас — кучу вариантов маргинального диско. По сути, этот тот же бибоп, только развивающийся со скоростью света.

С классическими хипстерами 40-х, нынешние, на первый взгляд, имеют мало общего. Но суть сохранилась: что-то вроде прослойки между андеграундом и масскультом. До первого не дотягивают из-за отсутствия идеологии — хипстеры ни против чего не протестуют, ничем созидательным не занимаются, ни во что не верят, не воспринимают ничего всерьез, разве что только собственное самолюбование. В поп-культуру же они не попадают потому, что вещи, поначалу их интересующие, выходя в тираж, сразу объявляются вчерашним днем.

Факт наличия в больших городах людей с лосинами и молескинами - давно не новость, но вот дикое раздражение, которое они начали вызывать у всех вокруг - и не только в российских столицах, - это что-то новое.

Нью-йоркский Time Out печатает специальный номер под заголовком "Почему хипстеры должны умереть" (по версии Time Out, если хипстеры этого не сделают, Нью-Йорк превратится в вялое болото). Журнал Adbusters печатает огромный злющий материал "Хипстеры: тупик западной цивилизации".

А теперь посмотрим, какие пункты обвинения предъявляют хипстерам. Они самовлюбленны и неискренни. Судят других по моделям айподов и маркам очков. Состоят из понтов и стремления перещеголять. Дико пафосные и ужасно невеселые.

Справедливости ради, хипстерам тоже много чего не нравится. Цветные лосины, как правило, подразумевают позицию неучастия, желание в известном смысле жить не по лжи - дескать, мир во зле лежит, кругом гламур, пиар, бабло, вертикаль власти и принуждение к миру.

И, как говорят сами хипстеры, "помимо большой сумки и молескина в голове у хипстера еще и большие мозги".

Бренд для бунтующего хипстера — своего рода мягкий социальный протест, — объясняет психолог Ольга Андроникова, — способ противопоставить себя "деловой касте" успешных и богатых, которые живут "шикарно и дорого" и вращаются в своей собственной системе брендов. Так и хипстеры, облачившись в skinny-джинсы, взяв в руки блокнот moleskin, создают свой избранный круг посвященных.

Велик соблазн назвать хипстеров инфантильной молодежью, однако этот инфантилизм по своему духу есть знак времени. В хипстере нет ничего наполеоновского, он никому не навязывает своей воли, довольствуясь собственным магическим всевластием, от которого не удается освободиться, поскольку еще не пытались понять его природу...